ПРАВИЛЬНЫЕ ПРАВИЛА Искусство должно быть искусственным. Культура должна быть культурной. Натура должна быть натуральной. Мораль должна быть моральной. Действительность должна быть реальной. Желание должно быть желательным. Возможность должна быть возможной. Чувство должно быть чувственным. Муж должен быть мужчиной. Близость должна быть интимной. Красота должна быть красивой. Простота должна быть простой. Ученый должен быть ученым. Народ должен быть народным. Страна должна быть странной. Мир должен быть мирным. Закон должен быть законным. Преступник должен сидеть в тюрьме. Душа должна быть душевной. Дух должен быть духовным. Истина должна быть истинной, а правда – правдивой. Марина Колдобская 1992

КТО ТАКАЯ МАРИНА КОЛДОБСКАЯ
7.10.2003
http://azbuka.gif.ru/dossier/koldobskayaМарина Колдобская — художник и критик, куратор и поэт, журналист и, наконец, директор музея. Едина в шести лицах, и во всех — прекрасна. Это протеистическое обаяние вызывает некоторую оторопь: только начнешь разговаривать с ней как с художником, а она — бац! — и показывает свою статью из «Плейбоя», только примеришься к ней как к журналистке, а она — тюк! — и вдруг выпустит книжку стихов, только стихи ее прочтешь, а она уже — большой начальник. И писать о «художнице Марине Колдобской» в отрыве от других ее социальных ролей решительно невозможно.

Она — Одиссей питерской сцены, потому что ее приключения не поддаются никакому прогнозу. Не удивлюсь, если завтра Марина Колдобская окажется инструктором по водным лыжам на р. Нева или зав. кафе при Пушкинской, 10. Потому что Марина, конечно, дитя Пушкинской (именно там, в доме обуржуазившихся сквоттеров, расположена ее мастерская). Ее принес вольный ветер конца восьмидесятых. И ее метаморфозы — жизненный проект, который не решаются или не могут воплотить в таком разнообразии коллеги.

Марина Колдобская — тотальный диверсант. Ее статьи — арт-проект художника. Ее живопись — вторжение журналиста в тело изящных искусств. Во всех ее перевоплощениях антиинституциональный пафос явлен с такой торжествующей силой, что становится страшно за страну Петербург, будь эта энергия обращена в другое русло. Но, слава Богу, она слишком иронична.

Эдуард Лимонов придумал прибить серпушку-молотушку в центр фашистского флага. Он основал движение нацболов. Будь Лимонов хоть немного поКолдобистей, он бы продолжил свой эстетический ход: соединил бы свастику и серпомол с иньянем. Но за него это уже сделала Марина. Будь она немного поЛимонистей, то, придумав такой символ, основала бы секту радикальных красношапочников — буддистов с черными поясами и двинулась бы в бой за вегетарианский фашизм. Но она слишком иронична, хвала Аллаху.

Положение Марины Колдобской — всегда в промежутке. Между политикой и искусством. Между журналистикой и поэзией. Маруся Климова назвала художественное мировоззрение Марины Колдобской «политическим постмодернизмом». Работы Марины Колдобской деконструктивны. Они разрушают систему символического обмена. И утверждают ее собственное положение как «господина всего и ничего». Но, да славится имя рэбойне-шэлойлэм, она слишком иронична.

Двуглавый орел парит в ореоле звезд Евросоюза. Ленин покрылся пятнами камуфляжа. Ее нынешняя живопись основана на столкновении символов в поле картины. Ее запоздалый соц-арт полон бурлеска и гротеска. В нем всякие символы утрачивают свой смысл. Они сталкиваются и саморазрушаются. Ильичи и богоматери превращены ею в декоративные мотивы.

Северная экспрессия — особое выражение нордической ярости, рвущейся наружу через контрастные сочетания локальных цветов и изломанную динамику пластических масс. Марина Колдобская соединяет яркие цвета афроживописи со знаковым профилем Ильича (один из ее любимых мотивов). Силуэт Ленина взят ею как революционная декорация: вокруг Ильича — буйство красок. Смысл этого лика утерян. Не остается ничего, кроме экспрессии как таковой — столкновения красок, водоворота символов, энергии самовыражения, которая так завораживает наблюдателя.

Михаил Сидлин